Неточные совпадения
Она казалась выше того мира, в который нисходила в три года раз; ни с кем не говорила, никуда не
выезжала, а сидела в угольной зеленой комнате с тремя старушками, да через сад, пешком, по крытой галерее, ходила в церковь и
садилась на стул
за ширмы.
Тучи в этот день были еще гуще и непроницаемее. Отцу Аввакуму надо было ехать назад. С сокрушенным сердцем
сел он в карету Вандика и
выехал, не видав Столовой горы. «Это меня
за что-нибудь Бог наказал!» — сказал он, уезжая. Едва прошел час-полтора, я был в ботаническом саду, как вдруг вижу...
В тот день, когда на выходе с этапа произошло столкновение конвойного офицера с арестантами из-за ребенка, Нехлюдов, ночевавший на постоялом дворе, проснулся поздно и еще засиделся
за письмами, которые он готовил к губернскому городу, так что
выехал с постоялого двора позднее обыкновенного и не обогнал партию дорогой, как это бывало прежде, а приехал в
село, возле которого был полуэтап, уже сумерками.
Мать обыкновенно скоро утомлялась собираньем ягод и потому
садилась на дроги,
выезжала на дорогу и каталась по ней час и более, а потом заезжала
за нами; сначала мать каталась одна или с отцом, но через несколько дней я стал проситься, чтоб она брала меня с собою, и потом я уже всегда ездил прогуливаться с нею.
Однако тотчас же, вымыв руки,
сел учиться. Провел на листе все горизонтальные, сверил — хорошо! Хотя три оказались лишними. Провел все вертикальные и с изумлением увидал, что лицо дома нелепо исказилось: окна перебрались на места простенков, а одно,
выехав за стену, висело в воздухе, по соседству с домом. Парадное крыльцо тоже поднялось на воздух до высоты второго этажа, карниз очутился посредине крыши, слуховое окно — на трубе.
1833 года, в восьмой день февраля,
выехал с попадьей из
села Благодухова в Старгород и прибыл сюда 12-го числа о заутрене. На дороге чуть нас не съела волчья свадьба. В церкви застал нестроение. Раскол силен. Осмотревшись, нахожу, что противодействие расколу по консисторской инструкции дело не важное, и о сем писал в консисторию и получил
за то выговор».
Гордей Евстратыч
сел в мягкое пастушье седло и, перекрестившись,
выехал за ворота. Утро было светлое; в воздухе чувствовалась осенняя крепкая свежесть, которая заставляет барина застегиваться на все пуговицы, а мужика — туже подпоясываться. Гордей Евстратыч поверх толстого драпового пальто надел татарский азям, перехваченный гарусной опояской, и теперь сидел в седле молодцом. Выглянувшая в окно Нюша невольно полюбовалась, как тятенька ехал по улице.
Бабушка в этот день была, по-видимому, не в таком покорном настроении духа: она как будто вспомнила что-то неприятное и
за обедом, угощая у себя почетного гостя, преимущественно предоставляла занимать его дяде, князю Якову Львовичу, а сама была молчалива. Но когда архиерей, сопровождаемый громким звоном во все колокола,
выехал из родного
села в карете, запряженной шестериком лучших бабушкиных коней, княгиня даже выразила на него дяде и maman свою «критику».
Узкая, извилистая дорога, по которой и днем не без труда можно было ехать, заставляла их почти на каждом шаге останавливаться; колеса поминутно цеплялись
за деревья, упряжь рвалась, и ямщик стал уже громко поговаривать, что в
село Утешино нет почтовой дороги, что в другой раз он не повезет никого
за казенные прогоны, и даже обещанный рубль на водку утешил его не прежде, как они
выехали совсем из леса.
Сборской отправился на своей тележке
за Москву-реку, а Зарецкой
сел на лошадь и в провожании уланского вахмистра поехал через город к Тверской заставе.
Выезжая на Красную площадь, он заметил, что густые толпы народа с ужасным шумом и криком бежали по Никольской улице. Против самых Спасских ворот повстречался с ним Зарядьев, который шел из Кремля.
Так целый день и просидел Арефа в своей избушке, поглядывая на улицу из-за косяка. Очень уж тошно было, что не мог он сходить в монастырь помолиться. Как раз на игумена наткнешься, так опять сцапает и своим судом рассудит. К вечеру Арефа собрался в путь. Дьячиха приготовила ему котомку,
сел он на собственную чалую кобылу и, когда стемнело,
выехал огородами на заводскую дорогу. До Баламутских заводов считали полтораста верст, и все время надо было ехать берегом Яровой.
Наконец был назначен суд. Старик
выехал дней
за пять. Потом, слышно было, из
села погнали мужиков, вызванных свидетелями;
выехал и старый работник, получивший тоже повестку.
Выедет после того
за село, через плотину, а там уж, у другого шиночка, сам мельник кличет...
Я ни минуты не заставил его дожидаться, тотчас
сел на лошадь, и мы вместе
выехали за ворота крепости.
Сел Алексей в тележку и,
выехав за околицу, с чувством бессильной злобы жарко хлестнул арапником по крутым бедрам откормленных саврасых вяток.
Выезжал ли Вольга-свет с дружиною
По
селам, городам
за получкою,
С мужиков выбирать дани-выходы...
Когда она
выехала из поляны, она увидела в двух-трех шагах от деревьев, окружавших поляну, всадника, который
садился на лошадь. Лошадь этого всадника, завидев графиню, весело заржала. Всадник был мужчина лет сорока пяти, высокий, тощий, бледный, с тщедушной бородкой.
Севши на лошадь, он погнался
за графиней.
Даже место в карете, перед тем как ей
выехать, согревалось тем же способом, и для этого в доме содержалась очень толстая немка, которая
за полчаса до выезда
садилась в карете на то место, которое потом должна была занять графиня.
28 февраля шествие прибыло в Царское
Село. Государь Николай Павлович, великий князь Михаил, принц Прусский и принц Оранский
выехали навстречу
за пять верст.
Наконец экипаж
выехал за околицу
села и скрылся из виду.
— Я невозможного просить не стану, а у меня такое желание больше всего на свете, чтобы вы явили мне протекцию — сошли ко мне в нижние покои и
сели с нами
за стол и что-нибудь скушали, или даже хоть просто так посидели, потому что я нынче справляю мою серебряную свадьбу, после двадцати пяти лет, как я на Амалии Ивановне женился по вашему милосердию. А будет это к вечеру в одиннадцатом часу; в полночь же, как вам угодно, вы можете благопристойно холодком
выехать.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «
садись!» — солдаты перекрестились и стали
садиться. Ростов,
выехав вперед, скомандовал: «марш!» и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед
за шедшею впереди пехотой и батареей.